Парижская вендетта - Страница 11

К оглавлению

— Наполеон и сам был корсиканцем.

— Истинная правда. Но вы… Вы, сэр, лжец. Вы знаете, как решить головоломку, так что уж будьте добры.

Пленник осушил стакан до дна.

— Зря я с вами связался.

Эшби пожал плечами:

— Вам по душе мои деньги. Я, между прочим, тоже зря с вами связался.

— В башне вы меня чуть не прикончили!

Англичанин рассмеялся.

— Я всего лишь хотел привлечь ваше внимание.

Его слова корсиканца не впечатлили.

— Вы явились ко мне, потому что я мог ответить на ваши вопросы.

— Вот и настало время на них ответить.

Последние два года Эшби искал зацепки, хватался за каждую ниточку, опрашивал доживших до настоящего времени свидетелей (непрямых, конечно, — главные участники дела давно умерли)… В результате выяснилось, что никто не знает, существовало ли золото Роммеля вообще. Откуда оно взялось, как прибыло из Африки в Германию — все объяснения выглядели детской сказочкой. Самой правдоподобной казалась «тунисская» версия: вроде бы с евреев города Габес, где обосновался штаб Африканского корпуса, в обмен на жизнь потребовали «три тонны золота». Спустя сорок восемь часов (столько времени дали на сбор выкупа) добычу сложили в шесть деревянных ящиков и отправили в Италию. В Италии груз перешел под контроль гестапо, которое поручило четырем солдатам перевезти ценности на Корсику. Содержимое ящиков так и осталось тайной за семью печатями. Известно лишь, что еврейская община Габеса, как и прочие еврейские общины, была очень богата, а в местной, популярной среди паломников, синагоге хранилось множество драгоценных артефактов.

Действительно ли в ящиках золото?

Кто бы знал…

Тем не менее утерянное сокровище, один из крупнейших кладов Второй мировой войны, называли «золотом Роммеля».

Корсиканец протянул Эшби пустой стакан, и тот налил ему еще на три четверти рому — оказал гостю любезность.

Старик с удовольствием сделал большой глоток.

— Я знаю о шифре, — проговорил англичанин. — Он довольно оригинален. Хитроумный код. Если не ошибаюсь, называется «Мавританский узел».

Это название придумал в восемнадцатом веке Паскаль Паоли, борец за свободу Корсики, ныне национальный герой. Для поддержания надежной тайной связи с союзниками он приспособил метод ближневосточных пиратов — как-никак те веками совершали набеги на средиземноморское побережье.

— Здесь нужны две одинаковые книги, — начал объяснять Эшби. — Одна книга должна быть у вас, другая — у вашего адресата. Чтобы составить сообщение, вы просто выбираете из текста нужные слова, а затем отправляете адресату ряд цифр: номера страниц, строк и слов в строках. Если книги у вас нет, толку от цифр никакого.

Он отставил стакан с ромом и, выудив из кармана свернутый листок бумаги, расправил его на стеклянной поверхности стола.

— Вот что я вам дал во время нашей последней беседы.

Корсиканец склонился над запиской.

— Эти цифры ни о чем мне не говорят, — наконец проронил он.

Англичанин недоверчиво покачал головой:

— Заканчивайте свои игры. Вы прекрасно знаете, что здесь зашифровано местонахождение золота Роммеля.

— Лорд Эшби, сегодня вы обошлись со мной в высшей степени неуважительно. Во-первых, свесили вниз головой за парапет башни. Во-вторых, обозвали лжецом. В-третьих, обвинили во лжи Густава. Да, это моя книга, но цифры не имеют к ней никакого отношения. Куда мы плывем? Непонятно! Вы даже не соизволили назвать мне пункт назначения. Ром у вас вкусный, спасибо, судно великолепное… Объяснитесь же наконец!

Эшби разыскивал клады всю сознательную жизнь. Охота за сокровищами увлекала потомка финансистов куда сильнее, чем обычное приумножение капиталов. Иногда приходилось немало попотеть, чтобы отыскать нужный ответ. Иногда информацию продавали сведущие люди. А иногда решение загадки находилось случайно. Как сейчас.

— Что ж, с радостью вам все объясню.

ГЛАВА 7

Дания

1.50

Хенрик Торвальдсен проверил обойму. Вроде всё в порядке. Он аккуратно положил винтовку на длинный стол. Дубовые балки, доспехи, картины — всё в большом зале фамильного особняка дышало благородной стариной. На протяжении четырех веков за этим столом сидели предки Торвальдсена.

До Рождества меньше трех дней.

Ровно тридцать лет назад на старый стол взобрался Кай…

— Кай, немедленно спускайся, — строго сказала жена. — Быстро!

Мальчик резво несся вдоль длинной столешницы, скользя растопыренными пальцами по высоким спинкам стульев. Торвальдсен с улыбкой наблюдал за сыном. Обогнув позолоченную вазу в центре, тот с разбегу прыгнул в протянутые руки отца.

— Вы просто невыносимы! Оба, — проворчала жена. — Оба невыносимы.

— Лизетта, канун Рождества! Пусть мальчик поиграет. — Он посадил сына себе на колени. — Ему семь лет, а столу… целая вечность.

— Па, ниссе в этом году придет?

Кай обожал ниссе — обитателя старых чердаков, озорного шутника-эльфа в сером шерстяном наряде, колпачке, красных гольфах и белых башмаках (по крайней мере, так его описывали в сказках).

— А чтобы не случилось ничего плохого, нам понадобится каша, — добавил мальчик.

Торвальдсен улыбнулся. И ему мать когда-то рассказывала, что выставленная в канун Рождества кастрюля с кашей не даст ниссе слишком расшалиться. Разумеется, было это давно, еще до того, как нацисты вырезали почти всех Торвальдсенов, включая отца Хенрика.